Виски, рэкет, томми-ганы. Как кровавая история Чикаго воплотилась в легендарной "Мафии"

Когда однажды вечером Томми Анджело остановился покурить, он и представить не мог, что перерыв будет стоить прежней жизни: в старенькое такси прыгнут два бандита, он сядет за баранку, и судьба его изменится навсегда… Когда в 2002 году мы смотрели в открытые, неподвижные глаза престарелого Томми, распластавшегося на собственной лужайке, то и представить не могли, что спустя пятнадцать лет будем вспоминать об этом с элегической грустью — было же время.

За прошедшие полтора десятка лет о первой «Мафии» были написаны сотни текстов, и к юбилею игра подошла со всех сторон изученная — вот и вы, должно быть, ожидали здесь увидеть что-то в формате «по волнам нашей памяти». Но странное дело: все эти годы прессой как-то уверенно игнорировалось, что «Мафия» вообще-то про… мафию. Даниэль Вавра, главный идеолог культового шедевра, не зря перелопатил всю гангстерскую литературу — между игровыми событиями и реальными есть множество интереснейших параллелей.

«Игровая “Мафия” перенесла на экраны немало фактов суровой реальности»

Как думаете, есть ли нечто общее между чешским мэром Чикаго и политиком из Lost Heaven? А машинами Сальери и Аль Капоне? Той самой миссией про виски из Кентукки и реальной резнёй, устроенной на 14 февраля почти сотню лет назад? Верно, общего много — игровая «Мафия» перенесла на экраны немало фактов суровой реальности.

Город

Сам по себе Lost Heaven — что-то среднее между пресловутым Чикаго и Нью-Йорком. Многие упоминают и Сан-Франциско, но Вавра в интервью уточнял, что хотел рассказать «типичную историю для восточной части США 30-х годов» — и у него получилось. Географически город Потерянных Небес списан скорее с Нью-Йорка (Центральный остров, океан рядом, этнические кварталы), но по духу и событиям — это стопроцентный Чикаго.

В Lost Heaven не так много больших преступных семей, но полно купленных политиков, мелких уголовников, подпольных заведений, коррупции, цветущего беззакония и тонн хромированного железа. Криминальная хроника Чикаго 20-х и 30-х годов послужила топливом для создания лучшей гангстерской игры — очевидно, есть о чём поговорить.

Однажды у озера Мичиган

В наше время никто не сомневается, что Чикаго тех лет был Меккой для бандитов разных мастей — но есть несколько версий, почему он ею стал. Скорее всего, сработало сразу несколько факторов — слившись воедино, они привели город на трон криминального мира.

«Молодые люди охотнее шли водить пивной грузовик за большие деньги, чем корячиться грузчиком в порту за несколько долларов»

В начале XX века сюда хлынул поток иммигрантов: из других поселений, штатов и даже стран. Чикаго стремительно разрастался — «понаехавшие» оседали в пригородах, растягивая и без того обширный город. Географическая протяжённость росла, а вот количество полицейских — нет. Из-за нехватки штата они попросту не могли держать контроль в иммигрантских районах — в итоге там установились свои порядки.

Второй важный фактор, если верить книге Джона Ландеско «Организованная преступность в Чикаго» — социальный уровень переселенцев. Приезжало не так много людей «с профессиями»: врачей, инженеров или юристов. Чаще всего это были необразованные рабочие, которые тут же попадали в жёсткие условия мегаполиса: низкая зарплата, высокие счета и соблазны на каждом шагу. Учитывая, с какой скоростью вокруг расцветало беззаконие, неудивительно, что многие пошли на «скользкий» путь. Расслоение между честной и криминальной жизнью ярко проявилось в годы Депрессии и «сухого закона»: молодые люди охотнее шли водить пивной грузовик за большие деньги, чем корячиться грузчиком в порту за несколько долларов.

Наконец, писатель Нельсон Олгрен, проведший детство в Чикаго, рассказывал, что город был в принципе основан мошенниками.

«Янки и путешественники, ирландские, голландские, индийские торговцы, а также индийские агенты, и беспородные, и вообще непонятно кто — все они были мутными людьми, которые хотели сколотить состояния. Даже самые ранние поселенцы и туземцы, которые предшествовали им, были связаны с криминалом, как и многие чикагцы в начале 1900-х годов: период, когда организованная преступность развивалась и возрастала», — Нельсон Олгрен, Chicago: City of the make.

А ещё Олгрен рассказывал про продажную полицию.

«Чикаго ранних 1900-х годов был лучшим городом для всех, кто не хочет сидеть в тюрьме за тёмные дела. Когда ловила полиция, можно было тут же откупиться — цена вопроса лишь в том, сколько денег в кошельке. Если кошелёк пуст, в ход шла даже 50-центовая сигара», — Нельсон Олгрен, Chicago: City of the make.

«В 1920-м [сухой] закон вступил в силу, и началась новая эра — без которой не было бы ни “Крёстного отца”, ни “Неприкасаемых”, ни, конечно, “Мафии”»

На эту благодатную почву беззакония, мошенников и коррумпированной власти лёг закон, принятый в 1919 году — согласно 18-й поправке к Конституции США, запрещалась продажа, производство и перевозка алкоголя на территории страны. В 1920-м закон вступил в силу, и началась новая эра — без которой не было бы ни «Крёстного отца», ни «Неприкасаемых», ни, конечно, «Мафии».

Сухие годы

Закон пролоббировали могущественные религиозные общины, а правительство США нажимало на недавний опыт Первой мировой войны: «Трезвый солдат — хороший солдат». В первый год действия поправки потребление алкоголя и «пьяных» происшествий действительно снизилось, причём лавинообразно. Но вскоре общество перестроилось — по всей стране открылись питейные «спикизи», куда стекались галлоны пива и виски. Первые эту спиртовую волну оседлали, конечно, парни из Чикаго — Аль Капоне построил империю.

В 1920 году криминальный авторитет Джонни Торрио пригласил перспективного итальянца поработать в Чикаго. Сам Торрио в то время подчинялся Джеймсу Колосимо, но дело не складывалась: Джонни хотел войти в бутлегерский бизнес, а Колосимо отказывался. Конфликт разрешился вполне в духе времени. Торрио позвонил боссу — в кафе приезжает важный груз, забирай. Для Колосимо это была последняя поездка: его застрелили по дороге. Преступление не раскрыли, но в подозреваемых числился и молодой Альфонсе Капоне. В любом случае, после смерти босса дела у гангстера пошли в гору — бывший вышибала стал вторым человеком в «семье», и занялся бутлегерством.

«...непослушных владельцев баров попросту взрывали вместе с заведениями»

У Альфонсе, говоря современным языком, были все задатки крупного менеджера: он вёл дела сотен пивоварен и винокурен, наладил импорт алкоголя из других штатов и Канады, заставил операторов «спикизи» работать с его алкоголем. Методы, конечно, отличались от нынешних: например, непослушных владельцев баров попросту взрывали вместе с заведениями. В 1925-м Джонни Торрио пережил покушение и ушёл на покой — подпольная империя перешла Капоне.

Масштабы стали астрономическими, и власти более не могли не замечать галлоны незаконного алкоголя у себя под носом. Пришлось расплачиваться: Эдвард Салливан писал, что Капоне отдавал до четверти миллионов долларов на взятку — всего на подкупы ушло около 70 миллионов долларов. Большие деньги, но вполне приемлемые, если учесть, что империя гангстера зарабатывала, по разным оценкам, от 60 до 100 миллионов в год. Для сравнения: средний рабочий на фабрике в те годы сидел на годовой зарплате в 300–350 долларов.

Связи «на самом верху» привели к тому, что в 1927 году мэром вновь стал Большой Билл Томпсон — человек из обоймы Капоне. Томпсон знал, что обещать избирателям:

«Администрация Дэвера [действующего мэра города] сделала многое, чтобы закрыть бизнес. Когда нас выберут, мы не просто восстановим эти места, которые они закрыли, но и откроем десять тысяч новых», — Билл Томпсон.

«Политика не смущало, что бары были под запретом — как если бы сейчас кандидат в мэры пообещал народу, например, соорудить качественную сеть наркопритонов»

Речь, разумеется, шла о всё тех же «спикизи». Политика не смущало, что бары были под запретом — как если бы сейчас кандидат в мэры пообещал народу, например, соорудить качественную сеть наркопритонов.

Заметим, что Чикаго всегда пил много — ещё до принятия сухого закона журналист Джордж Тиббе Тёрнер писал, что в городе «7300 легальных и около тысячи нелегальных мест, где можно купить алкоголь». Это была самая крупная отрасль в бизнесе, виски и пиво обогнали даже продукты — бакалейных лавок было чуть больше пяти тысяч.

Поскольку игра Mafia стартует с 1930 года, то охватывает лишь несколько завершающих лет «сухого закона» (но бутлегерство было и дальше — так бандиты уворачивались от налогов). Скорее всего, свои главные алкогольные дела семья Сальери проворачивала ещё до Тома — но одну заварушку мы все помним. В миссии «Сделка века» вы встречаетесь с продавцом виски из Кентукки. Поли рассказал Сальери, что виски первоклассный — гораздо лучше того пойла, что гонит Морелло. Парни приезжают на многоуровневую парковку, но всё идёт не так: выскакивают люди Морелло, перестрелка, погоня, много трупов и разбросанных гильз. В итоге выясняется, что алкоголь на самом деле принадлежит конкуренту — дилер просто украл грузовик и хотел продать Сальери.

У этой миссии есть неточный, но примечательный аналог, произошедший 14 февраля 1929 года — дату позже назвали «Бойней в День святого Валентина». Вездесущий Аль Капоне решил проучить Джорджа Морана — тот тоже занимался бутлегерством, а крёстному отцу мафии это не нравилось. Капоне вместе со своим помощником, Джеком Макгурном, разработали план: встретиться с Мораном, чтобы продать ему контрабандный виски, но на самом деле — устранить конкурента.

«Чикаго знал, что Капоне причастен к резне, но тот во время инцидента отдыхал во Флориде — не подкопаешься»

Макгурн собрал команду и отправил её на сделку. А ещё раздобыл два комплекта полицейской формы и ведомственный автомобиль. Когда бригада Морана приехала на место, переодетые уголовники нагрянули с «рейдом». Покупатели разоружились по приказу «полицейских», и люди Макгурна просто расстреляли конкурентов. Выходила вся группа с поднятыми руками — якобы, их повязали законники. Чикаго знал, что Капоне причастен к резне, но тот во время инцидента отдыхал во Флориде. Не подкопаешься.

Кстати, этой засадой Макгурн хотел ещё и отомстить Морану — за несколько месяцев до резни тот подослал ему киллеров: они чуть не расстреляли Макгурна, пока он был в телефонной будке. Что-то напоминает, не правда ли?

Обычная работа

Одно из первых заданий Тома — смотаться в несколько мест за деньгами: Сальери берёт их за «защиту». Непыльная работа: Томас, Поли и Сэм едут сначала в ресторан — там всё гладко — потом в бар, и под конец лениво доезжают до загородного мотеля. Парни заходят в гостиницу, а наш герой остаётся «на моторе». Но что-то идёт не так — из гостиницы доносятся выстрелы; вскоре приползает окровавленный Поли. Карты спутали люди Морелло: забрали не только бизнес, но и Сэма. Том берёт мотель чуть ли не штурмом, а потом долго гоняется за похитителями.

На самом же деле тогдашние гангстеры практически не вымогали напрямую у владельцев бизнеса; и уж точно не ребята уровня Сэма и Поли. Бандиты вели другой рэкет — профсоюзный. К сообществу, скажем, докеров, приходил член известного криминального семейства и ясно давал понять: либо принимаете на официальную зарплату в свои ряды, либо всем будет очень плохо. Руководство обычно шло на уступки, и в легальный бизнес массово внедрялись гангстеры.

Особенно в этом преуспел чикагский рэкетир Джозеф Глимко. Он был под патронажем Капоне, потом Фрэнка Нитти, а в 30-х числился в профсоюзе водителей и мясников, был попечителем фондов крупной страховой компании, получал зарплату от дорожной корпорации и ряда таксопарков. В 1940-м гангстеры познакомили Глимко с Домиником Абатой, основателем регионального подразделения профсоюза Teamsters Union Local 777, который представлял многих чикагских таксистов. Бандиты «попросили» Абату найти какое-нибудь место для Джозефа — тот сделал Глимко исполнительным директором. Чужие зарплаты позволяли Джозефу неплохо себя чувствовать даже в тяжелейшие годы депрессии. Гангстер зарабатывал около 850 тысяч долларов в год, но большую часть отдавал начальству. «Впрочем, от этого у него оставалось достаточно, чтобы жить в окружении шёлка, “кадиллаков” и любовниц», — писал Овид Демарис в книге Captive City.

Убийство мэра

Газета Lost Heaven Courier приносит радостные вести: в городе наконец-то появился чиновник, готовый дать отпор мафиозному клану Сальери; мистер Сьюэр баллотируется на пост мэра и грозится очистить город от преступности. Но он не так честен, как может показаться — подмял под себя сеть борделей и не стесняется совершенно по-гангстерски нападать на территории Дона. Пока противник не набрал мощи, Сальери отправляет Тома на «мокрое» дело — убить политика. Герою ничего не остаётся, кроме как подняться на башню и поймать в перекрестие высокого парня в светлом костюме. Сьюэр погибает прямо на встрече с электоратом.

Чикаго — удивительный город, в его истории было многое и нечто подобное тоже. Антон Чермак (чешский иммигрант) занял кресло мэра в 1931 году, прервав многолетнее правление Республиканской партии. Чермака выбирали такие же иммигранты, уставшие от бесконечной стрельбы на улицах и беззакония — он пообещал исправить положение. Неизвестно, есть ли в этом заслуга Чермака, но Аль Капоне впервые арестовали в том же году — гангстер попался на налогах. Империя перешла Фрэнку Нитти, но и ему Чермак не давал спокойно жить.

«Неизвестно, во что бы это вылилось для парней в строгих костюмах и белых гамашах, но в 1933 году Чермака застрелили»

В 1932-м началась президентская кампания Рузвельта, которому руководитель Чикаго явно симпатизировал — оба обещали искоренить преступность, пустившую корни во время Великой депрессии. Неизвестно, во что бы это вылилось для парней в строгих костюмах и белых гамашах, но в 1933 году Чермака застрелили. Причём прямо на встрече всё с тем же Рузвельтом. Историки и сейчас спорят, в кого хотел попасть стрелок: президента или мэра города.

После убийства чиновника журналисты тут же принялись искать, кто же мог это сделать — если, конечно, киллер действительно целился в градоначальника Чикаго. Общественность сошлась во мнении — дело рук мафии, но мотивы и сейчас остаются загадкой. Либо бандиты действительно испугались, что честный чиновник их прижмёт, либо на самом деле Чермак работал на врагов Фрэнка Нитти, а значит — и самого Капоне.

Реальные Морелло и Сальери?

Криминальные доны «Мафии» — собирательные образы, и прямых прототипов у них нет. Более того, не так уж сильно Сальери отличается от врага: разве что сдержаннее. Но какие-то параллели с настоящими гангстерами, конечно есть.

«[реальный] Морелло отличался суровым нравом: несогласных он распиливал на части и упаковывал в бочки»

В первую очередь — Джузеппе Морелло. Это был чрезвычайно вспыльчивый нью-йорский бандит, который, тем не менее, смог основать первую криминальную семью в городе. Морелло отличался суровым нравом: несогласных он распиливал на части и упаковывал в бочки. С игровым Морелло его роднит скверный характер и обстоятельства смерти: оба погибли в гангстерской войне.

У Сальери пересечений с реальными донами и того меньше. Старый итальянец предпочитал марку автомобилей Lassiter — цифровая вариация «кадиллаков». Тут Сальери поддержал бы Аль Капоне: у того был шикарный автопарк, но крёстный отец мафии катался по Чикаго сперва на бронированном Cadillac V-8, а потом и на 16-цилиндровой версии. Любимый Сальери (и, кстати, мэром Lost Heaven) Lassiter V16 Hordor — прямой аналог автомобиля Капоне. А вот простые солдаты тех времён ездили на Ford: T Model и Model 18. Обе машины в игре есть, и спрятаны за названием «Bolt». Причём, в игровом воплощении «восемнадцатого форда» частенько сидели ребята Морелло — здесь всё довольно точно.

Мафия будет жить

Конечно, игра полна неточностей с точки зрения реальной истории — моральные принципы Тома не позволили бы продержаться в настоящей чикагской группировке и недели. Но если мы вспоминаем о городе Потерянных Небес спустя пятнадцать лет, наверное, это и неважно. «Мафии» удалось не просто «скрестить механику GTA с гангстерской темой», а достучаться чуть ли не до каждого, кто осмелился к ней подходить. Долгожданный сиквел был красивее, изящнее и даже реалистичней — первая половина уж точно — но в душу не запал; приключения Вито выветрились из головы спустя пару дней после титров. А небоскрёбы Lost Heaven, цыганский джаз Джанго Рейнхардта, идиотскую привычку Сэма переворачивать стул и распахнутые глаза Тома мы не забудем никогда.