<b><i>Зацените рассказ pls</i></b>

ишшо один рассказ... продолжение следует!

* * *
Темная, подернутая прозрачной дымкой звездная ночь опустилась на Аскадианские острова. К югу от Сурана все было испещрено озерами, сушу же покрывали сочные травы и буйные заросли золотого канета, вереска и прочих растений. Местность всеми без исключения признавалась необычайно живописной. Не проходило ночи, чтобы кто-то не приходил сюда: то романтично настроенные парочки катались по озерцам на лодках, то барды искали вдохновения. А то контрабандисты под неверным лунным светом тащили в свои пещеры товар.
А еще среди всего этого великолепия нелепо торчала покосившаяся хибарка. Она была здесь совершенно не к месту, изничтожая возвышенность настроения своей убогостью. Как якорь, не позволяющий кораблю отплыть в море. Впрочем, немногие натыкались на эту хижину, и почти никто не искал ее нарочно. Неудивительно, что жил здесь закоренелый циник.
О редгарде, живущем к югу от Сурана, знали только те, кому он был нужен. Мудро, особенно если учесть, что стражи с подозрением относятся к живущим вне городов и не упускают шанса обшарить их дома. Пожалуй, только советники дома Хлаалу избегали этой участи.
Ронин привык доверять своей интуиции, и сейчас она подсказывала, что этой ночью что-то произойдет. Он не был уверен, добром или злом обернется грядущее, но заснуть так и не мог. Старый гамак призывно качнулся от дуновения ветерка, но редгард вздохнул и стал смотреть в окно. Красная свеча медленно догорала на столе с грязной посудой: Ронин был известным лодырем, да и не до того ему сейчас было. В миске лежало крабовое мясо. Он машинально отщипнул кусочек, поморщился и сплюнул: мало что было отвратительней холодного крабового мяса. "Наверно, только холодное корпрусное мясо", - подумал редгард, нервно хихикнув своей шутке и тут же проделав оградительный жест. Меньше всего ему хотелось, чтобы в одну прекрасную ночь вроде этой к нему явились корпрусные твари.
Внезапно за окном Ронин заметил два темных силуэта. С замиранием сердца он следил за ними, но силуэты прошли мимо, даже не обратив внимания на его лачугу. Редгард повеселел. В эту ночь он никого не ждал, но чего только не могло случиться у начальников. Могли забыть предупредить. Но вероятней всего, посланник растранжирил все у Дезель. Из-за ее борделя как-то даже сорвалась крупная операция.
Пока свеча не погасла полностью, редгард решил убить время, развивая интеллект. Под столом валялась потрепанная книжка. "Человек с топором". Ронин пожал плечами, раскрыл ее и углубился в чтение, изредка поднимая голову, чтобы посмотреть на улицу. Совершенно случайно в окне снова показались два силуэта, и теперь они точно направлялись к его хибаре. Ронин вздрогнул и быстро подскочил к сундуку в темном углу. Рука наткнулась на холодную, успокаивающую сталь, и редгард вытащил кинжал на свет. Это был стальной паучий клинок. Он любил это оружие.
Редгард спрятал клинок за пазуху, и тут же в дверь осторожно постучали. Ронин постарался придать своему голосу немощные интонации:
- Кто там?
- Простите, здесь живет редгард по имени Ронин?
- А зачем он вам нужен?
- По личному делу, - отрезал высокий, писклявый голосок, который мог принадлежать только босмерке.
Ронин задумчиво скривил рот. За дверью стояло двое. Одна из них – лесная эльфийка. Кто был вторым – оставалось загадкой. Но он не был бы собой, когда бы не рискнул. Он заговорил обычным голосом:
- Я – Ронин. Что вам надо?
- Впустите меня, тогда и поговорим, - требовательно заявила босмерка.
- Заходите одна, - буркнул редгард и приоткрыл дверь ровно настолько, чтобы юркая и тощая лесная эльфийка смогла проскользнуть внутрь.
При свете догорающей свечки Ронин успел заметить, что босмерка была довольно симпатична для своей расы. И вела себя по-деловому. Быстро применила заклинание освещения, и в хижине Ронина стало светло как днем.
- Итак?
- Я к вам как к аболиционисту, - прямо заявила босмерка. – Мое имя Интрель. Я помогаю движению Двух Ламп, и сейчас мне нужно укрыть одного раба, пока погоня не прекратится.
- Хорошо, - кивнул Ронин. Если эта эльфийка знала, что он покрывает беглых рабов, то ему было уже нечего скрывать. Кроме его доходного, но не менее противозаконного промысла: контрабанды двемерских артефактов. Но об этом знали только те, кто видели его в лицо, да еще непосредственные начальники.
- Там под дверью стоит аргонианин, его имя Шило-На-Мыло. Я собираюсь спрятать его у вас, а затем вернуться и безопасно переправить в Чернотопье. Вот задаток, - и босмерка протянула Ронину мешочек, солидно позвякивающий. – Здесь тысяча септимов.
Редгард ошалело уставился на мешочек…

Ой ребятки... а не захваливаете ли вы меня?
Гуар-Д: все, отослала, лови, читай, наслаждайся =))) или плюйся от отвращения =)))))
Кста, вот обещанное продолжение =)

...Столько денег сразу он ни разу не видел. "Что-то здесь не так", - подумал он. Уж слишком неправдоподобным и подозрительным все это казалось. Тем не менее, он без лишних слов взял мешочек и спрятал его за пазуху. Опасность явно была настолько велика, что Ронин с трудом представлял себе, что его может ждать. Но он был слишком жаден до денег, и это его качество частенько перевешивало здравый смысл и врожденную осторожность.
- Хорошо, - кивнул он. – Я спрячу его.
- Ну что ж. Тогда не будем больше сотрясать воздух, - Интрель резко поднялась на ноги. – До свидания, сэра.
- До свидания.
Босмерка выскользнула за дверь и быстро растворилась в темноте. Ронин пожал плечами и махнул рукой аргонианину, приглашая его войти. Беглый робко послушался, по рабской привычке сутулясь.
- Ты ведь понимаешь, где ты и зачем ты здесь? – сказал редгард тоном профессионала, в очередной раз начинающего проделывать знакомую до боли операцию. В какой-то степени, так и было. Раба могли напичкать лунным сахаром, и несколько раз Ронин с подобным сталкивался. На первый взгляд было почти невозможно определить, так ли это. Но то отупение, с каким одурманенный раб отвечал (а чаще молчал, уставившись в одну точку), явственно выявляло подобное. Тогда редгард вызывал бригаду аргониан-целителей, и не откуда-нибудь, а из самого Эбенгарда.
- Конечно, - медленно, как обычно говорят ящеры, ответил тот. Ронин облегченно вздохнул: одной головной болью меньше. Он заложил руки за спину и начал мерить шагами периметр своей хибарки, менторским тоном проговаривая:
- Отлично. Тогда запоминай, что я тебе скажу. Я тебя прячу, но это не значит, что ты будешь сидеть в каком-то уголке и ничего не делать. Ты должен будешь отплатить мне. Да, жестковато, понимаю. Но ведь и я должен что-то есть. По счастью, у меня есть проработанный метод, который еще никогда не срывался. Ты должен будешь изображать днем моего раба, проще говоря, работать на моем огороде за хижиной. Не волнуйся, заставлять я тебя не буду.
- Благодарю… - произнес раб.
- Я еще не закончил, - перебил его Ронин. – Ночевать будешь в этой пристройке. Если тебе что-то понадобится, скажи мне, я достану. Теперь все.
- Еще раз благодарю тебя. Я буду работать для тебя изо всех сил.
- Необязательно, - хмыкнул чуть оттаявший редгард. – Но если так хочешь… А поскольку сейчас ночь, то отправляйся-ка ты спать. Там со времен последнего раба не прибрано, но, думаю, на первый день сойдет. Спальник у дальней стены. Пойдем, я открою дверь.
Аргонианин кивнул и вышел за дверь. Ронин фыркнул. Раболепность и покорность казались неотъемлемой частью самого этого беглого. Он вспомнил одного гордого хаджита, который даже отказался работать, упирая на то, что Ронин – не его господин, а сам он больше никому не принадлежит. И как мог такой вот ящер, прирожденный раб, решиться на бегство? Странно.
Убедившись, что Шило-На-Мыло устроился, редгард вернулся в лачугу. Только теперь он вспомнил о ядовитом кинжале за пазухой. Холодная сталь быстро согрелась на теле, и почти ничем не напоминала о себе. Ронин вытащил оружие и положил его обратно в сундук, радуясь, что не пришлось пускать его в ход. Он вообще был миролюбивым человеком, любителем спокойствия, и чаще всего загадывал желание: "Только бы ничего не случилось". И сам, пожалуй, не смог бы объяснить, почему занимается контрабандой и стал аболиционистом.
Ронин ощутил вдруг приятную усталость. Глаза стали слипаться, и редгарду стало вдруг глубоко наплевать на все тревоги дня. Он с наслаждением рухнул на гамак и уснул как убитый…

неа, еще одна серия без ничего неожиданного, а затем будет концовка =))

а насчет кАмментариев - просто привычка с чата грамматически делать нарочно ошибки =) хотя я ваще-т редкий грамотей =))) *нихвастаюся савиршенна*

итак, вот еще предпоследняя, надеюсь, серия =)))

а потом задумала веселый расказ "Три Нереварина"... Или уже хватит народ мучать? =)))

Когда Ронин проснулся, солнце стояло в зените. "Ни-че-го себе я даванул!", - присвистнул он от удивления и быстро выскочил на улицу. Шило-на-Мыло, весело мыча что-то себе под нос, уже давно копался в его огородике, где Ронин выращивал хальклоу и пробочник.
- Доброе утро, сэра! – крикнул аргонианин.
- Доброе, - откликнулся редгард. – Ты давно работаешь?
- Когда проснулся, солнце еще не встало. Я подождал до рассвета и начал трудиться.
- Так… Тогда собери немного хальклоу, а я пойду наловлю рыбы и грязекрабов. Надо поесть.
Беглый послушно кивнул. Ронин сказал себе, что не следует обращать внимание на эти дурацкие рабские привычки, и заскочил в пристройку, чтобы взять снасти для рыбалки. Редгарду сразу бросился в глаза непривычный беспорядок. Нет, у него всегда и везде царил хаос, но Ронин точно знал, как разбросаны вещи и где что искать. В сарайке же все было перевернуто вверх дном, совсем не так, как раньше. Шарясь в завалах, редгард на чем свет стоит ругал этого беглого. А как же? Ведь в пристройке не водилось свечей, да и ночка выдалась темной, несмотря на все звезды. И бестолковый аргонианин, конечно же, задевал своими лапами все, что попадалось ему на пути.
Наконец Ронин, довольно кряхтя, вытащил удочку из-под груды всего, что он считал потерянным много лет. Настроение резко повысилось, и незлобивый редгард направился к своей лодке, по пути крикнув беглому:
- Кстати, если успеешь, поработай в цветнике!
- Конечно, сэра.
День выдался весьма и весьма погожим. Ронин с наслаждением брел по берегу большого озера, чувствуя приятное солнечное тепло и свежий ветерок на лице, когда к нему подбежал низенький, коренастый имперец и крикнул:
- Ронин!
- Да? – обернулся редгард.
- Возьми. Это от них, - и имперец указал пальцем вверх.
- Хорошо. Я сейчас прочту. За ответом зайдешь вечером.
Откозыряв друг другу, редгард и имперец разошлись. Ронин сел в лодку, отгреб на середину озера и закинул удочку. Потом вскрыл конверт, который ему отдал посыльный, и принялся за чтение. "Да уж, кто бы мог подумать, - полуусмехнулся редгард, дочитав послание. – А все-таки хороший мальчишка этот посыльный. Как вовремя пришел!"
Рыба ловилась не так уж плохо: на двоих улова хватило бы дня на три. Удача последнее время постоянно улыбалась Ронину.
После обеда Ронин сказал:
- Я должен побывать в городе. Тебе ничего оттуда не нужно?
- Хм, - задумался Шило-на-Мыло. – Я бы хотел комплект более приличной одежды… Думаю, вы сами понимаете, о чем речь.
- Разумеется, - кивнул редгард. – Я приду вечером, если ты увидишь кого-то, кроме меня, немедленно прячься в пристройку и не подавай виду, что ты здесь.
Аргонианин ушел обратно в огород. Ронин взял мешочек босмерки с тысячью золотых и вышел из хибарки, закрыв дверь на замок. Путь до Сурана был не близок, и редгард шел очень быстро: до вечера ему надо было вернуться к себе.
Тем не менее, в городе Ронин не удержался, чтобы не заскочить к Дезель. И потому провел в Суране несколько больше времени, чем планировал. В поздние сумерки он почти бегом торопился в свою хибарку, затерянную среди живописности Аскадианских островов. Ронину было жутковато идти по пустошам в одинчестве, с простым железным кинжалом за поясом: ядовитый клинок был запрещенным оружием, и засветить его он не имел права…

хе... ну вот вам и концовочка, одновременно с кульминацией =))

прошу любить да жаловать:

На его пути словно все вымерло, не было даже ветра.
Темные пустые глазницы окон хижины пугающе глядели на редгарда. Легкая дрожь прошла по всему его телу. Ронина передернуло от ночного холода, и он сказал себе: "Прекрати истерику". Вроде помогло. Редгард успокоился и нашарил в кармане ключ, чтобы открыть дверь. Но тут он снова испугался: замок оказался открыт.
"Не мели чепухи, - снова сказал себе Ронин, чтобы успокоиться. – Ты сам просто забыл закрыть дверь, когда торопился". Но вот вспомнить, поворачивал ли он ключ в замке или нет, редгард не мог. Как в эту минуту он пожалел, что у него нет стального паучьего клинка!
Ронин открыл дверь хижины и совсем не удивился, почувствовав холод стали у горла.
- Ну что, Ронин, ты попался! - прошипел чем-то знакомый ему голос. – Быстро показывай, где тут секретный лаз в пещеру?
- Какой лаз?! – редгард попытался изобразить недоумение.
- Не притворяйся, - вздохнул голос. – Я знаю, что ты занимаешься контрабандой, и знаю, что ты как-то переправляешь ее в пещеры. Где этот ход?
- Хорошо… Я покажу…
- Так-то лучше, - усмехнулся голос. – Но учти, я в любой момент успею убить тебя, если что-то будет не так.
Ронин медленно подошел к углу хижины и убрал в сторону мешок, закрывавший люк в подземелье.
- Теперь спустись туда и стой на месте.
Ронин повиновался. Медленно спустясь вниз по лестнице, он вдруг оглушительно свистнул. Послышался топот ног со всех сторон, но это все происходило наверху. Редгард усмехнулся, сожалея, что не видит того ужаса и изумления на лице "убийцы". Переждав, пока наверху закончится драка, Ронин вылез обратно.
- Хорошая работа! – усмехнулся он, зажигая свечу. – Кто тут у нас? Да, так я и думал.
От тусклого света лицо босмерки выглядело жутко.
- Интрель. Ха! Ну и имечко ты себе выдумала, Эдрин. Я думал, у грозы контрабандистов больше вкуса и фантазии.
Босмерка смолчала. Ронин продолжил:
- Когда я прошлой ночью встретился с тобой, я заподозрил, что ты врешь. Тогда я не зря держал при себе этот кинжал, - редгард вытащил ядовитый клинок. – Нужно было сразу пустить его в ход. Но я сомневался. Вчера днем мне сообщили, что ты и верно Эдрин. И я был готов встретить тебя, - усмехнулся он, снова сделав паузу.
И снова от эльфийки он не дождался ни слова.
- Ты ведь понимаешь, что отсюда живьем тебе не уйти, верно?
- А как же иначе, - наконец подала она голос. – Давай уже… Сколько можно тянуть никса за хвост?
Ронин от всей души всадил в сердце эльфийки стальной паучий клинок. Что-то смачно чавкнуло, и Эдрин мешком повалилась на пол.
- Надо бы закопать, - сообщил редгард. – А еще разобраться с ее рабом. Если он действительно раб.
Нордлинг молча взял лопату и пошел копать яму подальше от хибарки Ронина. Имперец же вместе с ним направился в пристройку. Яркий свет факелов, припасенных на всякий случай, выявил безмятежно спящего в спальнике аргонианина.
- Вставай, - рявкнул Ронин. – Есть вопрос.
- Какой, сэра? – продрав глаза, спросил Шило-на-Мыло.
- Рассказывай, как ты убежал и как встретил босмерку, которая привела тебя ко мне. Только правду, и ничего не утаивать!
- Я… работал на плантациях какого-то богача. Я плохо запоминаю эти странные данмерские имена. Потом мой товарищ рассказал, что несколько рабов собираются бежать, и предложил мне присоединиться. Я, само собой, согласился. Ну, а потом была облава, и все беглецы погибли. Кроме меня. Я прятался, боясь высунуть нос, пока не столкнулся с этой эльфийкой. Она представилась как Интрель…
- Достаточно, - прервал редгард. – Об остальном я уже догадался. Вся история, с которой она ко мне пришла. Значит, ты ничего не знаешь?
- О чем, сэра?
- Неважно. Скажу только, что тебя обманули, и обманщица мертва.
Аргонианин не ответил, только опустил голову.
- Тебя завтра переправят в Эбенгард, а оттуда – домой, - хлопнул его по плечу Ронин и беззаботно повернулся к выходу. Имперец ушел первым, по-видимому, помочь нордлингу.
Беглый молча схватил доску, которых на полу пристройки валялось в изобилии, и швырнул ее вслед редгарду. Углом она угодила прямо в висок. Ронин пошатнулся и медленно-медленно осел на пол. Шило-на-Мыло невозмутимо обшарил тело, достал заказанный им комплект дорогой одежды, нацепил его и вышел в ночь, скрывшись в каком-то неизвестном направлении. У него было еще много дел. Он только что выполнил два заказа зараз, и собирался получить свою награду.
Шеел-Анмол был легендарным неуловимым асассином.

лакер:

далеко не первый, я уже 10 лет этой дурью маюсь =)

Сом:

Три Неревара - это должен быть хумористический рассказ... еще сюжет допродумываю =)

ЗЫ: это наверно у меня проклятие такое - выбирать неопределенные ники =))))

Приходит Нереварин к Вивеку и говорит:
- Дай мне орудия Когренака, пойду Дагот Ура мочить.
А Вивек ему в ответ:
- С какой стати?!
- Как?! Я - Нереварин!!! Это мое предназначение.
- А достаточно ли ты силен, для такого мероприятия?
Нереварин напыжился
- Да я себя не щадил до 350 уровня прокачался, все навыки под 100, артефактов собрал...
Вивек не дослушал и с печалью в голосе молвил:
- Да какой же ты Нереварин, ты - манчкиин!

Родился по звездой Азуры
Не богатырь, не маг, не раб Но баснописец и пиит
На радость и усладу Народов Тамриеля.
По жизне вел его не склочный нрав
Вопросы словом он решал, Высмеивал лжецов, льстецов
Упавших духом высоким слогом к жизни возвращал.
И встретилась на жизненом пути его любовь
И воспарил он духом над бренным миром
Стал величайшим гением музыки.
В его балладах герои прошлого нашли второе воплощенье
И вдохновляли многих на новые свершенья.
Где он ступал там исчезала тьма
Бежало зло заслышав голос барда
И воцарился мир и благоденствие под ликами двух лун
В одном лишь месте, в центре черных гор
Зло затаилось час свой ожидая.
Там Дагот Ур - нечистых мастер дел
вынашивал коварный план отмщенья.
И выгодав момент послал он слуг своих чтоб нанесли они удар.
Бессильны были детеща его пред бардом, но черный замысел был словно
лезвизие остер и тонок. Похитили сыны шестого дома любовь пиита и
утащили в гору черную с собой.
Мрак опустился на лицо и струны тревоги нотки вознесли богам.
О ужас и печаль - замолк поэт и тьме уж праздновать победу.
Тревожные, печальные часы народов Тамриеля
Клубится с новой силой дым над черною горой,
по склонам мор спускается падучий
В ночи слышны стенанья матерей,
откуда помощи прийти чтоб отомстить той гадине ползучей
что столько горя принесла, Где богатырь могучий?
Поэт не спал не ел не пил, душой он чувствовал страдания людей
И мука страшная пытала дух его.
И наконец прервал затворчество свое, не смог стерпеть чудовищную пытку
И страх сметя настроил струны вновь.
Что пережил он духом и душой наверно не познать простому смертному
вовеки.
Расправил грудь он и встал, рассыпались седые волосы дождем на плечи,
рука послушно к струнам прикоснулась и зазвучали ноты полные печали.
Но в тоже время, еле слышно, забрезжила надежда в них.
И люди устремились на зов музыки той, на зов надежды
Услышали они пророческую речь, Не властвовать злодею вечно
Что будет возражден герой - погибель Дагот Ура и воцарится мир и
радость в Моррувинде.
Он спел и взором устремился по направлению к горе. И не нашлось того,
ктоб осмелился препятствовать ему
И песня с новой силою звучала
и вновь бежала нечисть прочь, сама себя от страха истребляя
Очистились в тот день все склоны на горе
вступил пиит под мрачный свод чертогов Дагот Ура
И сотрогнулся темный властелин от страха лик его навеки исказился
Не вышел он на честный поединок, но хитростью решил поэта одолеть
Он поднял тело той, что жизнею своей пиита вдохновляла и на пути
поставил пред покоями своими.
Увидев облик милой, бард струны отпустил и песня с музыкой пропали.
Она шагнула в сторону его, рукой коснулась влас, обвила шею и вот уже
уста разомкнуты для поцелуя... Но отстранился бард - ты не она, ты
кукла Дагот Ура. В его глазах забрезжила слеза.
Подумал ты о черный властелин смутить меня сим призраком презренным.
Да значит правда никогда не чувствовал ты и не любил, бесчувствием ты
проклят вечным.

И он запел, то песнь была любви столь чистая, горячая, святая, что
пробудила душу мертвую от сна из мглы вернув ту что была живая!
И встретились глаза, простерлись руки и недавно разлученные друг
друга заключили в объятья истинной любъви.
Был страшен гнев взбешенного Владыки - взметнулись языки огня,
обрушивались своды подземелья, но был бессилен он пред истинным лицом
любви, не смог затмить он света великого слияния сердец влюбленных

мои семь копеек:

"Похождения Ри`Амбы"

...Сволочи! Синерожие мерзавцы. Все они одинаковые снобы, а то, что они называют "гордостью", не более чем тупость и медленность мышления! Для них лучше и проще сразу заверещать диким голосом: "Чужеземец!!!" чем хоть чуточку подумать... Как было бы хорошо, если бы у них полопались их проклятые красные лупетки... Вместе с головой... Варвары! Поклоняются такому же чудовищу, как они сами. Выбрали наверное самого толстого и вознесли на вершину власти. А тот, похоже, такой же тугодум как и все они. Выбрал для своей резиденции место - дождь идёт половину года, всё остальное время туман и сырость. Если бы для Гривы построили резиденцию в таком месте, он собственноручно выщипал бы всю шерсть из строителей до последнего волоска...

Я вляпался голой лапой в лужу и меня словно ударило молнией. Как противно! Отряхнувшись и отругавшись, я побрёл дальше.

...Трясутся за свои гроши! За разбитый горшок готовы удавить любого. И почему? Потому, что пальцы их словно вырублены из дерева, потому, что они даже на крышу без лестницы залезть не могут. Словно полностью вытесаны из куска дерева и покрашены в этот безумный серо-синий цвет. Вытесаны, нужно сказать, неумелым резчиком... Даже столяром. Нет, даже плотником, причём только топором. И мозги у них такое же, топорные. Жмуться, жадничают, а стоит позвенеть перед рожей золотишком и сразу превращаются в саму любезность: "Вы прекрасно выглядите!", "Вам идёт эта одежда!"... Их лесть ещё противнее...

Дверь заскрипела и в нос ударил плотный запах испарений. Я нырнул в тёплый, густой воздух и чуть не своротил какого то детину. Нет, вернее ударился об него и отлетел обратно. Своротить такого дуболома... Можно, но сзади... Тот схватил меня за шкирку и медленно, как контуженый или умалишённый прорычал мне в ухо:
-Мы следим за тобой!
На самом деле из под шлема донеслось какое-то гундение и хрюканье, немудрено, целый день в таком горшке ходить. Дуралей. Кто же кошельки вешает открыто на пояс? Наверняка потом будет думать, что "зацепился за гвоздь" и распустил свой ненаглядный кошель по швам. Поделом.

...А зачем я сюда припёрся? Ах да! Насчёт заказа поговорить! Сколько раз я этому чёрному человечку говорил: я вор в законе! Мне мокрые дела до факела, крови я себе на руки не возьму сроду. А все его монетки я могу добыть и более достойным способом. Найду фраера-ушатого-красноглазого и раздену до гола, он и ухом не поведёт. Или торгаша бомбану... И ведь точно знаю, что если даже я пойду на мокруху, он меня кинет. Подарит какую-нибудь ерунду, вроде ботинок или закрытого шлема. А потом окажеться, что на этих ботинках висит три трупа, причём два из них - ординаторы. И всё же... Как же с ними разобраться? Может заказать? Тогда потурят из Гильдии. Как пить дать потурят. "Низззя" скажут. Нарушил правило - заказ переложил - глава знает что делать, глава играет музыку, ты только подпевай...

...Кстати, там кроме заказаных ещё один товарищ весьма заинтересованый бегает, так что придётся начать с него. Не знаю, сколько ему платят, но, похоже немало. Телешом бегает, нудист наверное, зато сабелька... А щит у него... Ух... Я когда первый раз увидел, чуть челюсть не потерял. Итак. Варианты:
Нумеро "уно" - захожу, тырю мелочёвку, он на меня кидается, я его перепугаю как-нибудь (раньше получалось), пока он в себя не придёт, можно его аккуратно укоко... Мокруха, не самозащита, блин...
Нумеро "дуо" - захожу, обзываюсь, он на меня кидается, я защищаюсь... Снова мокруха, только мокруха будет на нём. И я сомневаюсь, что он будет от этого страдать...

...Так, а где я взял этот кошель? Вот же привычка то! У торгашки что ли стырил? Симпатичная киска, жалко, пойду отдам...

Я подошёл и откланялся:
-Барышня, простите меня великодушно, не вы ли обронили вот этот кошелёк? Там что то звенит внутри, возможно даже золото.
Как она на меня смотрит!!! А она ничего! Молоденькая!
-Господин, это мой кошелёк, но как же он выпал из сундучка? Спасибо вам, это ведь все мои деньги... Я... я сколько вам должна?
...Господин? А, это же я! Из сундучка... Это вот из того что ли? И наверняка был заперт. Вот же привычка!..
-Ну что вы такое говорите?! Помочь такой красавице честь для меня! Позвольте представится, Ри`Амба к Вашим услугам!
Я картинно поклонился, а она покраснела так, что даже под шёрсткой стало видно. Да, бедняжка. Вот и весь её круг общения - местные барыги и приезжие воры наряженые как иностранные дипломаты. Ворюги высокой. ювелирной квалификации, но ведь здесь не Эльсвейр...

Я отдал ей две отличные рубашки с вышивкой и самую лучшую юбку. Старею. Раньше смазливые мордашки меня не трогали совершенно. Итак, на чём мы остановились?

Нумеро "трес" - захожу, обзыва... нет, сначала нужно будет вызвать... как тут написано?.. Ато-на-ха... Сначала, конечно нужно будет эту вещицу испытать где-нибудь в безлюдном месте, вдруг чего не так? Вот потом обзываюсь. Этой деревянной самоходной мясорубке ни за что не достать меня первыму ударом. А потом я испаряюсь и предоставляю ему порезвиться с моим атрох... атронахом. Вариант? Интересно, это будет считаться мокрухой?

люф - да вот как-то так... в людях открываю таланты.. из одной фотографа открыла, из другого - поэта =)))

итак, ТРИ НЕРЕВАРИНА! дождались =)))

ТРИ НЕРЕВАРИНА
На Красной Горе, как обычно, было жарко и нудно. Дагот Ур, совершенно пресытившись такой обстановкой, оторвался от работ над Сердцем, наказав бригадиру ничего не делать без его разрешения.
"Числа такого нет, чтобы назвать, который раз я праздную свой день рождения, вешаясь от скуки. И никто не поздравит. Даже братцы… Вот что им стоит зайти на рюмку бренди нашего?! Живут же рядом. Так нет… Неблагодарные родственники. И маска жмет… И душно от нее… Зачем я вообще ее ношу?" – так думал глава Шестого Дома, развязывая веревочки, которые держали маску. Завершив эту непростую работу, он с облегчением вздохнул и махнул рукой, чтобы создать ветерок. Настроение из мрачно-брюзжащего превратилось в довольное и добродушное.
"А не отпраздновать ли мне хоть раз свое день рождения как следует?" – решил Дагот, и поспешил в тайный погребок за древним бренди, который делала еще его мама. Хорошая была женщина… Только очень любила пускать в ход ремень, чем и вызвала в обожаемом сыночке комплекс неполноценности и вполне объяснимую нелюбовь к родительнице.
…Примерно час спустя из цитадели в кратере, пошатываясь, выплыл господин Красной Горы с бутылкой в руке. Он громко орал что-то вроде: "Врагу не сдается наш гордый Дагооот, и весь Трибунал скорей перемреееет, чем от меня отвернется нарооод…", по-видимому, вообразив, что он снова рвется к вершинам власти. Громогласно икнув, Дагот Ур воздел руки к небу и возопил: "Хорошо-то кааак!" "С'вит, с'вит, с'вит…." – по привычке откликнулось эхо.
Вопль потряс весь Вварденфелл. Скальные наездники внутри Призрачного Предела замертво попадали наземь. В храме Вивека так тряхануло, что он перестал корчить из себя йога и почувствовал, что к нему вернулся рассудок. Он не замедлил воспользоваться этим проблеском, и, быстро убедив дежурных ординаторов, что разумен, Вивек позвал своих бывших собутыльников, которые мотали срок в другом месте.
Альмалексия и Сота Сил не замедлили явиться. Ординаторы, посмотрев на них, сказали, что пропустят только в особый кабинет Вивека с мягкими стенами. Чтобы избежать осложнений, они не замедлили доложить об этом событии архиканонику Толеру Сариони. Тот быстро включил громкоговоритель, чтобы вовремя успеть начать "Проповеди Сариони". Эти проповеди обычно успокаивали буйного Вивека.
В это время троица в мягком кабинете, хихикая, рассматривала свой новый прикид.
- Да, рукава и верно длинноваты, - отметила Альма. – Хорошо хоть надоумили, что их сзади завязать можно.
Сота Сил кивнул, не отрываясь от попыток укусить свой локоть. Вивек, благодаря пьянке Дагота единственный более-менее нормальный среди них, рявкнул:
- Прекратить истерику!
Сота Сил принялся выкусывать блох, а Альмалексия – корчить рожи.
На Вивеково счастье, Дагот Ур снова что-то проорал, и очередная встряска острова пошла на пользу всем троим. Альма и Сота быстро успокоились, встали по стойке "Смирно!" и стали преданно смотреть в глаза поэту.
- Я, прапорщик Иванов Вивек Иванович, объявляю рядовым Соте Силу Силовичу и Канд Альмалексии Батьковне по два наряда вне очереди. А теперь обратимся к повестке дня. Что-то мы, товарищи, совсем от жизни отстали.
- Каменный век, трщ прапорщик, - бормотнул Сота Сил.
- Какой каменный?! Это у вас тут каменный, - проорал Вивек. – А у меня деревянный! Прекратить смех в рядах! Продолжим повестку. Мы, товарищи, давно не посещали нашего старого боевого товарища Ура Дагота Даготовича. Это не по-армейски, товарищи!
- У него кстати сегодня день рождения, - пропела Альма.
- Рразговорчики в стррою! Ну и что, что день рождения?! Это не значит, что все должны ходить потом с красными носами, как огурец! Но рядовая Альмалексия верно отметила: поздравить его необходимо. А ну – дружно запели: "Хеппи бёёздей ту юююю", и маршируем, маршируем, в ногу! Левой… левой!
Трибунал, ведомый Вивеком, дружно отмаршировал в направлении Красной Горы. Встречные ординаторы выпучивали на них глаза, но через пять минут начинали громко ржать и валяться на полу, истерически дрыгая ногами и прочими конечностями. И ни один не смог устоять перед чарами трех богов.
Дагот в это время пьянствовал по-серьезному. Он успел поймать какого-то спящего по дороге к Призрачным Вратам, и теперь, положив руку ему на плечо, полувисел на нем, то и дело присасываясь к бутылке бренди или бормоча: "Тты мня увжаишшшш?" По счастью, спящий не мог ничего этого видел. Ибо спал.
Господин Красной Горы махнул на него рукой и упал. Но не так-то просто победить главу Шестого Дома! Дагот Ур вспомнил, что у него есть эксклюзивнейшая способность: хождение на бровях.
Вот таким макаром он и дополз до самых Призрачных Врат. За решеткой стоял жрец.
- Эй! – махнул рукой Дагот с полу. – Ээээ…
- Дагот, кого я вижу! – обрадовался жрец. – Ну что, дружище, только что в храм забрел какой-то орк в оркских же доспехах. По-моему, он собирается на Гору, тебя убить.
- Эээ… абыр! Абыр! Абырвалг! – глубокомысленно произнес дьявол.
Тут с него резко сошел весь хмель, и он, отплевываясь, вскочил на ноги, как ни в одном глазу.
- АЛЬМСИВИ! Тогда я побежал! – грязно выругался Дагот и, действительно, убежал.
"Да уж, вот чуть не попался, - размышлял он по пути. – И орка бы подвел, и сам скомпрометировался. Дьявол Дагот Ур – без маски, не на месте, да еще и пьяный! Да это же уму непостижимо!"
Ворвавшись в цитадель, он быстро схватил свою золотую маску и долго мучился, завязывая все веревочки. "Начинаешь торопиться – ничего не получается", - ворчал Дагот про себя. Но наконец ему удалось это сделать, и он помчался в пещеру приспособлений, где, по легенде, обитал.
- Бригадир, тут орк не пробегал? – осведомился запыхавшийся Ур.
- Нет.
- Отлично. Значит, я успел.
Почти тут же в пещеру, толкнув дверь ногой, ворвался орк. "Ну хоть бы один культурно дверь открыл, так нет… Всем пинать надо", - вздохнул Дагот Ур. И начал говорить по схеме:
- Кто ты?
- Я – Нереварин!
- Чем докажешь?
- Вот мое кольцо! – орк начал шарить по карманам в поисках Луны-и-Звезды, и тут же в пещеру заскочил крохотный босмер.
- Ты кто? – хором спросили Дагот Ур и орк.
- Я – Нереварин!
- Докажи!
- У меня есть кольцо! – босмер показал на колечко Луна-и-Звезда на пальце.
Дагот только и мог, что хватать ртом воздух и молча переводить взгляд с одного Нереварина на другого. "Да, вот и отпраздновал", - думал он, радуясь, что маска не позволяет этим двоим видеть выражение его лица. А то бы он выглядел крайне несолидно.
Повисла немая сцена, которая продлилась бы неизвестно сколько, если бы ее не нарушил приход бретонки в стеклянном.
- Только не говори, что ты тоже Нереварин, - слабым голосом пролепетал дьявол, плюнув на весь свой имидж. – У меня же день рождения! Я этого не переживу!
- Да, я Нереварин, и вот мое кольцо!
Дагот Ур не ответил. Он с глухим стуком шлепнулся на пол без чувств.
- М-да, перестарались, - сказал Вивек, превращаясь из орка обратно в раскрашенного боевой раскраской бога. – Придется чем-то отпаивать.
Сота Сил достал из огромных своих карманов какой-то пузырек с двумя этикетками. На одной значилось - "Шпанская мушка", на другой – "Стрихнин", и влил в Дагота все, что там было.
- Вскрытие показало, что больной умер от вскрытия, - подколол Вивек.
- Сейчас запрыгает, - усмехнулся Сота.
И верно, почти тут же Дагот Ур поднялся на ноги.
- Сюрприииз! – заорал Трибунал.
- Да, ничего себе подарочки, - сказал господин Красной Горы все таким же слабым голоском, который остался с ним на веки веков.
Чуть позже Вварденфелл непрестанно ходил ходуном: в цитадели Дагот Ур было весело. Глава Шестого дома успел зацеловать всех своих гостей, и все хором пели: "Ой, морроз, мороооз, не мороозь меня…" И мороз их и правда не трогал, что было не слишком удивительно, ибо все происходило в кратере вулкана.
- Хороший ты мужик, - бормотнул Вивек, нахлебавшись халявных даготских запасов больше чем можно было себе представить. – Напишу-ка я про тебя стих! Точно, напишу! "Вороне как-то Ур послал кусочек сыру"…
- Такое уже было, - встряла Альма, пытаясь сосредоточить разбегающийся взгляд в одной точке.
- Да? Тогда так… "Погиб Дагот, невольник чести, пал, оклеветанный молвой…"
- Так он же еще жив?!
- Ну так… Когда-нибудь умрет, наверно… Будет ему эти… как это правильно?! Эпи.. эпитафия, во!
- А ведь нам уже пора на уколы! – сообщил из-под стола внезапно проснувшийся Сота Сил.
- Ой, и правда пора… А то врачи в ординаторской небось ругаются, - заторопилась Альмалексия.
- Ну ладно, мы пошли, - обратился Вивек к Даготу. – Заходи потом к нам в гости!
- Да, заходи, тогда и меня вылечат, и его вылечат, и тебя вылечат, - хлопнул именинника по плечу Сота.
- Да, конечно, - тихо и скромно сказал дьявол, единственный трезвый в обществе. Он дал себе зарок не пить, как только, очнувшись, увидел вокруг себя трибунальские хари…

…С тех пор трех богов держат в разных дворцах в строгой изоляции, не допуская, чтобы они снова собрались вместе, а Дагот Ур навсегда остался трезвенником с тихим голосом.

Что касается издевательства над всем игрушками оптом... Заранее прошу прощения, потому, что во-первых фрагмент с Морровиндом в отрывок не вошёл, во-вторых, издевательства тяжёлые. Итак...

"Эдельвейсы"
или приключения горных стрелков в фэнтезийных мирах (отрывок)

Кочетовку взяли почти без боя. Только двух партизан, засевших в избе, закидали гранатами. Ещё троих вытащили из подвала и пристрелили на площади. А тут ещё взвод
пехотинцев засел в старом сарае. Фельдфебель Ганс Шнитке крикнул для остраски: “Ифан! Стафайс!”, после чего изрешетил сарай из МГ-34. Два танка, прятавшихся за второй с краю деревни избой, подбили фаустпатронщики. Ну и линию обороны русских, опутанную тремя рядами колючей проволоки под током, пришлось прорвать. Одним словом, когда вошли в деревню, целыми оставались только два дома из ста восьми. Оберштурмфирер 23 взвода Эдельвейсов 4 дивизии егерей группы армий Центр Карл Шуллер вошёл в первый же целевший дом, и, вежливо поздоровавшись, сказал: “Казяйка-казяйка! Накорми моих зольдат! Курка, яйки! Доставайт! Партизан? Партизан ист шлехт! Партизан много стреляйт - пах-пах! Дойчен зольдатн есть гут! Ифан есть капут!” Хозяйка, поражённая его красноречием, кинулась выполнять его просьбу.
После сытного обеда взвод эдельвейсов начал продвижение в сторону деревни, обозначеной на карте как “Tschernokoroffitschii”. Дорог не было. Изредка встречались странные дорожные знаки посреди просек, тропинок и полян: «Мин нет, мамой клянусь!», «Болото глубокое и грязное», «Тише едешь - больше пива!».
Немцы недоуменно переглядывались, потом, решившись, свернули на тропку под колоссальным знаком «Проход отсюдова туды - прямо, оттудова сюды - налево, хрен знает откудова куды-то - направо!». Свернули направо. После получасовой езды на мотоциклах по тайге, трех переломов копчика, одного - руки и одного разбитого мотоцикла с рацией взвод неожиданно выскочил из леса прямо в пустыню. Песчаные дюны печально тянулись до самого горизонта - туда же уходила и невнятная тропка, по бокам которой стояли столбики с подмигивающими фонариками, а посередине была флуоресцирующая пунктирная полоса. Судя по компасу и здравому смыслу (карте и командиру уже никто не верил), Чернокоровичи находились именно в той стороне, поэтому взвод Эдельвейсов, не долго думая, продолжил наступление. Через 73 километра пути по странной взлетно-посадочной полосе («что они тут сажают, бронепоезда со звездами что ли, или крейсера придумали
летающие?» - мельком думалось Карлу) неожиданно встретилась группа из полутора десятков партизан. Партизаны повытаскивали фонарики и принялись махать ими, выкрикивая проклятия в адрес каких-то тушканчиков, рейдеров и, видимо, фашистских захватчиков. Оберштурмфюрер выстрелом в лоб вожаку вежливо предложил им сдаться, но помощник убиенного принялся матерно орать, что он мудован ордена Сутулого от ордена Жидаев третей степени, учитель Оба Нам Жан Поль Вам Не Дам, и сделает Эдельвейсов
одним фонариком. И даже не он сам, а его падлаваны. Штурмфюрер сильно обиделся и вперёд снова вышел Ганс Шнитке, гнусно лыбясь и на ходу передёргивая затвор МГ-34. Партизаны махали фонариками, подпрыгивали и матерились, но, смирившись с аргументами Шнитке, падали на землю. Лишь только главный партизан-мудован остался на ногах. Он лучше всех подпрыгивал, быстрее махал фонариком, а, вдобавок, бегал кругами, постоянно сбивая прицел. Ганс злился и зверски мазал, перестрелял четырех лучших собутыльников и любимую овчарку, нежно перевозимую в люльке мотоцикла, в конце концов совсем озверел, треснул Оба Нам Жаль Полю И Вам Не Дам в лоб прикладом пулемёта, выключил его фонарик, кинул в опустевшую коляску мотоцикла и доложил оберштурмфюреру, что партизаны уничтожены, а их командир взят в плен вместе с фонариком. Оберштурмфюрер снял темные очки, вынул изо рта папиросу, сказал: “Gut!” и приказал продолжать наступление в сторону Чернокоровичей.
Спидометр головного мотоцикла показывал уже 170 километров, и, по подсчётам оберштурмфюрера, Чернокоровичи можно было миновать уже 2,45800976 раз, а деревни все не было. Наконец Ганс Шнитке, сидевший в люльке, и, при этом, возвышавшийся над водителем на 40,7 сантиметра, выкрикнул, что видит строения и мачту радиосвязи. Моторы были немедленно заглушены и Эдельвейсы выстроились в боевые порядки, готовясь захватить неизвестное поселение. “Чудаки всё-таки эти русские” - подумал командир, увидев тарелку радара, отсутствие колючей проволоки, окопов и вообще каких-либо оборонительных сооружений. Неизвестное поселение сначала решили обстрелять из 88 миллиметровых миномётов, а затем брать тремя волнами, одна с фронта и две с правого фланга, где был виден прекрасный проход между скалами и барханом. После первого залпа, как ни странно, обрушилось всего три дома. Остальные остались стоять - иссечённые осколками и с вышибленными окнами. Главное, удалось обрушить радиовышку, так что обороняющим можно было забыть про поддержку.
Наконец, партизаны почтили своим присутствием поле боя. Они начали быстро бегать из одного дома в другой,вопя и размахивая какими-то странными ружьями, которые не стреляли, а только освещали окрестности и при этом страшно демаскировали стрелявщих. Короче, Чернокоровичи (Оберштурмфюрер приказал называть странное поселение Чернокоровичами и, для убедительности, врезал сапогом под зад ближайшему зольдату) взяли без потерь, пленных партизан закрыли в самой большой мазанке села, и стали строить высокий забор из колючей проволоки, найденной на местном складе. Коммандер приказал до получения директив из штаба армии или, хотя бы, от господина Главного Эдельвейса, закрепиться на данном плацдарме и ждать подхода основных сил Группы Армий Центр. Не вовремя подвернувшемуся радисту, рыдавшему над обломками разбитой еще в тайге рации коммандер сапогами прозрачно объяснил позицию партии по отношению к саботажникам,
продиктовал послание в штаб и ушел смотреть личные апартаменты. Радист разрыдался еще сильнее, запихал послание в коробку от МГ, одел потертый походный ранец и, громко стеная, ушел в пустыню искать получателя шифровки.
Несчастный Ганс Шнитке, которому поручили охранять Главного Партизана, и которому так и не удалось развлечься во время взятия Чернокоровичей, сидел мрачный и успел восемь раз полностью избить своего подопечного и один раз наполовину - отвлекли его превосходительство господин оберштумфюрер. После допроса, Главного Партизана снова кинули в коляску мотоцикла и приказали Гансу отвезти его за пределы Концентрационного
лагеря “Портал” (чтобы не вонял, ведь печь ещё не построили) и забить до смерти прикладом МГ-34. Этот приказ Ганс Шнитке выполнил с превеликим удовольствием.
К сожалению, он ничего не знал о силовой броне светлой стороны силы (которая иногда срабатывала когда не надо, и не срабатывала, когда надо) и Оба Вам Не Дам Ни Нам Ни Вам Ни Михаэлю Шумахеру получил лишь 7/5 тех повреждений, которые ему планировал нанести Ганс Шнитке, но после первых 8 1/2 часов побоев остался лежать без признаков жизни и смерти. Довольный Шнитке вытер приклад пулемета и покатил назад, насвистывая что-то из Manowar-а.
Ближе к полудню, во время прочёсывания уцелевших домов, Эдельвейсы стали свидетелями удивительного явления. Из дома №13, вместе с клубами пара и дыма, вывалилась голая женщина, грязно матюгнулась, отобрала у стоявшего тут же мальчишки в фартуке и с совой на плече (дворника), метлу и улетела на ней. Пацан развернул свернувшиеся от её слов уши, поглядел по сторонам, сел посреди улицы и разрыдался, упоминая какой-то «Метломет-2000». Ганс решил, что пацан говорит о секретном оружии и
радостно потащил его к мотоциклу, в коляске которого лежал его фирменный супернабор для тяжелых и опасных столярно-плотницких работ по металлу, дереву и телу - допрашивать.
Вскоре после этого методом тотального обыска было обнаружено необычное строение - ворота посреди площади, ни какой стороной не соединённые ни с каким забором. Господин Лагерфюрер (уже), сначала хотел пристроить к ним забор, потом решил использовать как виселицу. Но его план пришлось отложить, так как из ворот принялись выскакивать какие-то всадники в ржавых латах и начали махать чопами на обалдевших эсэсовцев. Ротному повару отбили любимый мозоль на пальце ноги и он хлопнулся в обморок. Ганс посмотрел на бездыханное тело, вдруг схватил ближайшего рыцаря за нагрудник и принялся трясти его в воздухе, при этом орал во весь голос «Это что, обеда не будет, да?». Рыцарь глянул ему в глаза и махом потерял сознание.
Опомнившиеся зольдаты прислушались к урчанию в желудках, озверели от услышанного и открыли беглый автоматный огонь. Валом валившие из ворот всадники как-то быстро кончились, а повара принялись отпаивать шнапсом. Последним появился мегарыцарь трехметрового роста, вдобавок с несчастным драконом на поводке. Он увидел толпу вторично обалдевших наци, выдержал, по Станиславскому, паузу, дернул дракона за поводок и сказал ему “фас!”. Дракон двинулся было вперёд, но, встретившись взглядом с ласковым взором ствола МГ-34, замер в воздухе, внимательно посмотрел в глаза Гансу, горестно кинул всаднику “Куда ж ты, придурок, меня завёл?”, плюнул кислотой и, оборвав поводок, улетел. Всадник бросил перед собой заржавленный меч и молча поднял руки.
После этого Эдельвейсы уже ничему не удивлялись, но поставили дежурить у ворот отделение фаустпатронщиков, дополнительно усиленное Шнитке. Ганс огорчился и занялся распределением вновь прибывающих по баракам, попутно присваивая своими ботинками
каждому 25 значный лицензионный номер. Ответственным по уборке вдрызг загаженной lagerstrasse назначили Гаврика Потного, продолжавшего рыдать, одновременно дуя на отбитые пальцы на ногах. Седьмых волков, за неимением собак, распределили по периметру и посадили на проволоку, потом поставили вышки и пустили ток по ограде. Осмотрев территорию лагеря, лагерфюрер сказал “Gut!” и удалился в свои апартаменты - сохранить игру на таком удачном месте.


Вот сколько несчастий могут принести злые фашисты в фэнтезийном мире! И ведь это только начало...

Так бред был, а теперь более-менее серьёзный рассказ. Если понравится, выложу продолжение:

"Бой за перевал"

-Слу-у-ушай!!! На-кара-а-а-ул!!!
Так заорал, что у самого в ушах зазвенело. Новобранцы кинулись наперегонки, спотыкаясь и налетая друг на друга, долго пыхтели и ругались под нос, но всё же построились. Генерал слез с коня и неспеша прошёлся вдоль строя.
-Хоть бы штыки примкнутыми не держали, -пробурчал он себе под нос- переколят же друг друга!
Он повернулся ко мне.
-Чтобы через месяц были вымуштрованы как один! Это же толпа! Это даже не толпа, а стадо! Они хоть ружьё в руках держали? С утра до вечера их гоняй! Шагистика, шагистика и снова шагистика! Пусть маршируют, иначе я даже не знаю, как они будут в бою строй держать.
Я стоял молча по стойке смирно и всем своим видом показывал, что внимательно слушаю его. Генерал ещё походил вдоль строя. Залез одному солдату в рот и вытащил от туда кость. На роже виноватого разлилось странное выражение. Ему явно было наплевать, кто перед ним стоит, что произошло, ему было жаль, что такую вкусную кость сейчас выкинут в канаву. Что генерал и сделал.
-Значит так, берёшь их в оборот, -продолжил он, снова повернувшись ко мне- и через две недели я хочу посмотреть результат.
-Так точно, ваше превосходительство! -бодро гаркнул я в ответ- Дайте немного времени и мои бойцы из этой шантрапы таких солдат сделают, не узнаете!
Генерал сомнительно посмотрел на пёструю толпу и вполголоса спросил:
-А не перегрызутся? -и поводил толстым пальцем от одного фланга шеренги до другого и обратно- разношёрстная толпа больно, кого тут только нет...
Я тоже ответил тихо и доверительно:
-Ну у меня то в роте нормально живут, не грызуться. Вон те тощие стреляют хорошо, а вот эти бугаи в рукопашке хороши, да и гранаты кидают далеко. Главное им показать, что друг без друга они слабее чем в отряде...
-Ну добре! -генерал растянул губы в скептической улыыбочке- Посмотрим...

И для меня начались обычные полевые будни, а для новобранцев - чёрные дни. Мои обстреляные вояки гоняли их нещадно. Я лично следил за тем, чтобы новобранцев гоняли только по военной науке, а все работы по лагерю выполнялись моими опытными бойцами. Но даже в таких условиях большинство новобранцев просто с ног валились.

Через две недели и правда прибыл генерал и остался доволен результатом. Уже перед отъездом в штаб он отозвал меня в сторону. Отойдя за ротный склад, он поманил меня рукой и, когда я нагнулся к нему, тихо произнёс:
-Поручик, это конечно военная тайна... Но я думаю Вы имеете право знать её... Дело в том, что через три недели... Мы планируем наступление. Ваша рота пойдёт вместе с 246-м полком. Я не буду вдаваться в подробности, скажу только, что противник силён, но наступления не ждёт. Они даже три горные батареи перебросили на соседний фронт, так что бой будет хоть и жаркий, но не безнадёжный... К чему я? времени у вас осталось немного, чтобы подготовить этих салаг. Вы уж постарайтесь, голубчик?
Совсем неожиданно генерал привстал на цыпочки и взяв меня за плечо, заглянул в глаза.
-Я на вас надеюсь! 246-й полк сами знаете... В случае чего, они самое лучшее, что могут сделать, это погибнуть с честью, а нам почётная смерть без надобности, нам перевал нужен!
Я молча кивнул и выпрямился. Генерал ставший вдруг совсем маленьким и стареньким в своём золочёном кителе, измученый тревогами и сомнениями развернулся и пошёл к своим ординарцам, а я какое то время ешё стоял опершись на дерево, ковырял землю и размышлял над его словами. Как он сказал: "жаркий, но не безнадёжный"? Значит почти наверняка совершенно безнадёжный. Но с другой стороны, если бы нас решили использовать как подсадную утку - отвлечь на нас основные силы протиника, чтобы неожиданным ударом сбросить противника с перевала... во-первых, генерал сказал бы мне, а во-вторых, неожиданно ударить по перевалу неоткуда. Плохи дела. Если выживем, все по ордену получат, но вот дырки для орденов в нас провертят гораздо раньше - на перевале. Значит пора бросать заниматься ерундой и учить солдат тому, что ни в одной школе не преподают...

На следующий день я приказал выдать всем, даже новобранцам полный запас пороха, пыжей, но не давать ни картечи, ни пуль. Заряжать мои орлы научились и теперь нужно их хоть чуть обстрелять, чтобы выстрелов не боялись. Я построил их на большой поляне и начал разговор.
-Солдаты! Мы с вами на войне, а на войне убивают. И мы будем убивать, потому что иначе победу мы не получим. Это закон войны, но нам нужно не только перебить как можно больше солдат противника, не только метко стрелять или кидать гранату, нам нужно научится выживать в бою! Наши братья и отцы сражаются бок о бок с нами. У них свои законы и пехотинец не имеет права покидать строй, даже если его убивают, даже если его режут на части, он обязан стоять в строю. Но мы не пехота! И мы имеем привилегию пожертвовать малым - честью, можем показать противнику трусость, чтобы, проявив мужество и героизм выиграть в большом - победе.
Я перевёл дух и оглядел строй. Снайперы и стрелки смотрели вполне разумно, но вот гренадеры ещё витали в облаках.
-Сегодня мы будем отрабатывать поведение в составе взвода, против пехоты противника. Запомните, пехода ходит только строем. Этих разряженых попугаев вы увидете издалека. Стреляют они залпами, причём вам следует запомнить все команды, которые подаются горцами перед залпом. Смотрите!
На поляну вышел строй старослужащих. На каски себе они приделали высокие яркие султаны каких то цветов, чтобы походить на пехотинцев. Старшина бодро отбивал шаг. Когда строй поравнялся с шеренгой новобранцев, старшина громко на языке горцев скомандовал поворот. Коробка развернулась и старослужащие оказались лицом к лицу с новобранцами. Последовали команды к заряжению, подготовки к стрельбе, прицеливанию. Наконец старшина заорал:
-Арте-е!!!
Старослужащие дали залп в шеренгу новобранцев. Кто-то упал зажимая уши, кто-то бросил оружие и попытался сбежать, но их быстро поймали. Немногие стояли, тупо смотря в стволы тех, кто только что стрелял по ним в упор. Но нашлись и те, кто бросился на землю вполне осмысленно. А двое не только залегли, но уже заряжали ружья, набивая в них, за неимением картечи, мелкие камешки.
Когда новобранцы успокоились и их снова удалось построить в шеренгу я продолжил.
-Вот так вас и будут убивать! Это был холостой залп. Но горцы будут стрелять в вас не дымом и пыжами, а настоящей картечью! И не только из ружей, но и из пушек! И вам нужно при этом остаться в живых! Так что запомните это слово, очень хорошо его запомните: "Арте" по-горски означает примерно наше "Огонь!" или "Залп!" Как только вы услышите его, немедленно бросайтесь на землю. Вы не пехота и не обязаны погибать целыми подразделениями только потому, что падать на землю "позорно".
Я ещё какое-то время распинался, потом каждый в строю повторил команду горцев и повторил, что нужно делать, когда её услышат. Мои бойцы продемонстрировали тактику боя против коробки пехоты - при залпе залечь, обстрелять из лежачего положения, потом перейти в рукопашную схватку и порубить оставшихся в живых пехотинцев большими ножами.

Постепенно день подошёл к закату, солдаты отправились мыться, а я решил подобрать местечко для больших учебных манёрвов. Перед уходом я приказал старшинам заняться с солдатами формой. Не парадной, а боевой.
-Выдать всем штаны и робы, да сукна зелёного по отрезу. Пускай они сукно переведут на ленты и изготовят для себя нормальные боевые робы. Чтобы поверх кирасы можно было одеть. Проследишь. А я отлучусь на некоторое время.
Я обскакал ближайшие окрестности, приметил несколько мест, потом добралдся до реки, где разделся и с удовольствием искупался. Я зашёл в воду по колено и долго стоял наслаждаясь тишиной, вечерним заревом на западе, лёгким течением, которое проносило мимо меня листики. Но вдруг в стороне лагеря взвилась вверх оранжевая ракета. Тревога! Может быть большие манёвры или учения, а может быть наступление перенесли и мы прямо сейчас кинемся в бой. Я на мокрое тело натянул одежду и во весь опор поскакал в лагерь.